Данная рубрика — это не лента всех-всех-всех рецензий, опубликованных на Фантлабе. Мы отбираем только лучшие из рецензий для публикации здесь. Если вы хотите писать в данную рубрику, обратитесь к модераторам.
Помните, что Ваш критический текст должен соответствовать минимальным требованиям данной рубрики:
рецензия должна быть на профильное (фантастическое) произведение,
объём не менее 2000 символов без пробелов,
в тексте должен быть анализ, а не только пересказ сюжета и личное мнение нравится/не нравится (это должна быть рецензия, а не отзыв),
рецензия должна быть грамотно написана хорошим русским языком,
при оформлении рецензии обязательно должна быть обложка издания и ссылка на нашу базу (можно по клику на обложке)
Классическая рецензия включает следующие важные пункты:
1) Краткие библиографические сведения о книге;
2) Смысл названия книги;
3) Краткая информация о содержании и о сюжете;
4) Критическая оценка произведения по филологическим параметрам, таким как: особенности сюжета и композиции; индивидуальный язык и стиль писателя, др.;
5) Основной посыл рецензии (оценка книги по внефилологическим, общественно значимым параметрам, к примеру — актуальность, достоверность, историчность и т. д.; увязывание частных проблем с общекультурными);
6) Определение места рецензируемого произведения в общем литературном ряду (в ближайшей жанровой подгруппе, и т. д.).
Три кита, на которых стоит рецензия: о чем, как, для кого. Она информирует, она оценивает, она вводит отдельный текст в контекст общества в целом.
Модераторы рубрики оставляют за собой право отказать в появлении в рубрике той или иной рецензии с объяснением причин отказа.
ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ! В нижеследующем тексте вы обнаружите некоторое количество СПОЙЛЕРОВ. Также в этом тексте будет изложена ЛИЧНАЯ ПОЗИЦИЯ автора по отдельным вопросам, чаще всего он не любит так делать (регулярно читающие его авторскую колонку могли заметить), но... Причина и первого, и второго в том, что «Институт» получился у Стивена Кинга спорным и неоднозначным, если уж говорить о нем серьезно, то без СПОЙЛЕРОВ и ЛИЧНОЙ ПОЗИЦИИ не обойтись. Пожалуйста, учтите все это перед тем, как приняться за следующий (и много последующих) абзацев.
Где-то в дебрях штата Мэн (ну, а где же еще?) находится некий секретный объект — Институт. Сюда привозят похищенных по всей стране детей с экстрасенсорными способностями, при этом обычно их семьи убивают. Ничего хорошего этих детей не ждет: болезненные обследования, уколы, порой пытки. Все это происходит на так называемой Ближней половине. После того, как маленьких экстрасенсов доводят до нужной кондиции, их отправляют на Дальнюю половину. Оттуда уже никто не возвращается. Ребятишкам говорят, что все будет хорошо, скоро уже сотрут им память и вернут домой, где их будут ждать семьи, а пока, мол, послужите на благо родины. Но никто, конечно, в это не верит. В начале книги Стивен Кинг дает следующую статистику: «Согласно данным Национального центра по проблемам пропавших без вести и подвергающихся эксплуатации детей, ежегодно в США пропадает 800000 детей. Большинство находятся. Тысячи — нет». Согласитесь, такое предуведомление делает очередную фантазию Стивена Кинга не только правдоподобней, но еще и усиливает оторопь от основного допущения.
Все это безобразие длится уже много лет, в какой-то момент выясняется, что уже порядка пятидесяти. И так бы все и продолжалось, если бы однажды в Институт не привезли двенадцатилетнего Люка Эллиса, мальчика более чем экстраординарного. Да, у него есть слабые зачатки телекинеза, но самое важное в том, что он — гений, уже закончил школу и поступил сразу в два университета. Сотрудникам Института плевать на умственные способности их очередной жертвы, это всего лишь малозначительное для них качество. Ведь он просто еще один ребенок, выбранный ими на заклание ради некоей благородной цели. Конечно, это они зря. И вот еще одна пугающая (лично меня) идея. Люк Эллис воспринимается сотрудниками Института именно что, как расходный материал, его интеллект ничего не значит в их глазах. Почему-то (то ли родительское воспитание виновато, то ли какие-то идеи, которые я почерпнул в детстве из книг и фильмов) умственные способности и творческие навыки всегда казались мне непреложной добродетелью, неким гарантом, залогом безопасности, данным тем или иным людям свыше. Их же боженька поцеловал в макушечку, они могут или в науку, или в искусство, по определению с такими людьми ничего плохого произойти просто не должно. Да, от удара молнии вряд ли спасет. Или там от гибели в авиакатастрофе. Хотя хотелось бы. Но уж общество точно должно их оберегать и пестовать. На деле, конечно, так не происходит. На раз-два пускают в расход, примером чего могут быть все те талантливые люди, погибшие на войнах, во время репрессий или просто всеми забытые из-за того, что не смогли вписаться в социум. Факты налицо, просто признай это. Стивен Кинг еще раз указал мне на то, что я глубоко заблуждаюсь (до сих пор, до сих пор, пусть и прожил на этом свете почти сорок лет). И сделал это мистер Кинг максимально грубо, максимально жестко. Уже от одного вот такого пассажа меня продерет гораздо сильней, чем от описания какого-нибудь зловредного монстра: «Миссис Сигсби не ответила: она, конечно, знала, что он прав. Даже Люк Эллис — всего лишь ребенок, хоть и умный. И после Дальней половины он останется ребенком, а вот умным уже никогда не будет».
При чтении «Института» невольно возникает мысль, что Стивен Кинг решил сочинить свои «Очень странные дела». Мысль, безусловно, абсурдная, так как сериал братьев Даффер был во многом вдохновлен именно книгами Стивена Кинга. Если уж рассуждать в таком ключе, то правильней было бы сказать, что автор решил вернуться к корням, тряхнуть стариной, сдуть пыль со старых сюжетов. И вот тут-то мы приходим к одной из проблем «Института»: явная вторичность истории. Все это уже встречалось в творчестве мистера Кинга. Дети с экстрасенсорными способностями? Да, их есть у меня — от «Воспламеняющей» до «Безнадеги». Побег из очень плохого места? Этим Постоянного читателя точно не удивишь. Борьба с чем-то, что в разы превосходит силы протагониста? При желании это можно увидеть и в «Долгой прогулке», и в «Бегущем человеке», и в «Мобильнике»... Список можно продолжить. Для финала Стивен Кинг, вообще, припас один из своих самых любимых способов решения всех проблем: большой БАБАХ!. Но это, давайте будем честны, фишка не только одного отдельно взятого автора, но и всей американской массовой культуры, потому штамп штампом, но его уже можно назвать культурным кодом каким-то. В общем, «Институт» точно не сможет удивить Постоянного читателя. Но ругаться на это не стоит, следует просто принять правила игры. В конце концов, это очередной роман Стивена Кинга, сделанный им в привычной для него манере. «Институт» является всего лишь еще одним кирпичиком в том вторичном мире, который Стивен Кинг строит всю свою жизнь. Какого-то феноменального прорыва не случилось, но это же не означает, что роман плохой.
Вторая проблема «Института» посерьезней: от нее уже так просто не отмахнешься. И имя ей — рыхлость композиции. Пусть Люк Эллис и главный герой, но первые пятьдесят страниц (объем стартовой главы) читаешь вовсе не про него, а про некоего стопроцентно положительного американца средних лет (типичный хороший кинговский персонаж). Читать про него достаточно интересно, пусть ничего значимого за эти пятьдесят страниц и не происходит, сплошная экспозиция. А потом он исчезает из повествования на добрую его половину, а нужно это вступление только для того, чтобы у читателя не возникло впечатления, что ему подсунули очередной рояль в кустах (персонажа, который безоговорочно готов помогать главному герою, пусть тот и кажется слетевшим с катушек). И да, это ситуацию не решает: deus ex machina остается deus ex machina, как ты его не представляй читателю. Эх, если бы Стивену Кингу было достаточно только одного рояля, будет и еще.
Композиция хромает не только в этом отношении. История рассказывается (косвенным образом) с точки зрения нескольких героев. Конечно, чаще всего видишь происходящее глазами именно Люка Эллиса. Периодически подключаются и позиции иных персонажей. Во-первых, того самого положительного американца средних лет. Во-вторых, миссис Сигсби, она же главная злодейка (если ее можно таковой считать, все-таки Стивен Кинг уходит в данном случае от однозначного прочтения зла и ставит читателя в положение этического выбора в оценке поведения противников главного героя). В-третьих, еще кое-кого. Это дает возможность посмотреть на события с разных точек зрения. Будем считать плюсом. А минусом то, что делается это крайне неравномерно. Более того, кажется, что автору некоторые персонажи (например, та же Сигсби) просто надоедают, и он перестает вести их субъективную линию. Автор, безусловно, является хозяином своего текста и волен включать нужный ему угол зрения, когда захочется, или когда удобно. Но в данном случае получилось кривовато. Все-таки было бы интересно узнать, как все та же миссис Сигсби восприняла свой проигрыш, Стивен Кинг не удосуживается для этого заглянуть в ее голову, словно торопится добраться до финала самым коротким и удобным для себя способом. Результат: обеднение повествования.
Вообще, Стивен Кинг слишком уж часто в «Институте», скажем так, отворачивает в сторону камеру. Некоторые ключевые события даны либо скороговоркой или же и вовсе остаются за кадром. Да, они предельно жестоки. И эта жестокость особенно жестока (прошу прощения за тавтологию), так как ее объектом становятся дети. Вот один ребенок отрезает себе ножом ухо. Полнейшая жесть! Стивен Кинг уделяет этому всего пару предложений. А вот другого ребенка топят в баке с водой. До смерти. Чтобы потом вернуть к жизни. Кромешный ужас! Так вот, не переживайте, эту сцену нам и вовсе не опишут. Кто-то может сказать, что оно и к лучшему. И да, с этим, пожалуй, имеет смысл согласиться. Но раньше уважаемого писателя подобные нюансы как-то не смущали. И читаем мы его во многом из-за той бескомпромиссности, которая завораживала в ранних романах. Примеры таковой может привести любой Постоянный читатель. Лично мне первым делом на ум приходит сцена с наручниками в «Игре Джералда». Кто читал, поймет. И дело тут не в том, что сам Стивен Кинг с годами, наверное, стал сентиментальней и милостивей к читателям (это можно понять, все-таки возраст такой, к тому же известно, что по вполне понятным причинам после очередного инцидента со скулшутингом он изъял из продажи роман «Ярость»), включает самоцензуру и всякое в том же духе. Дело в том, что в данном случае местами ведь не стесняется же описывать всякие ужасы, происходящие с детками. Наверное, у автора в голове есть какая-то шкала жестокости. Мол, вот это можно описать. А вот это — нельзя. Вот только принципы этой шкалы не понятны. А результат один: повествование получается не только структурно кривоватым, но и эстетически.
Ко всему этому можно было бы добавить претензию, что персонажи «Института» недостаточно раскрыты. Но от нее надо отмахнуться. Это с точки зрения Постоянного читателя — недостаточно. Действительно, привыкаешь же к тому, насколько тщательно Стивен Кинг конструирует своих персонажей, в какой-то момент создается впечатление, что все о них знаешь. В «Институте» — наоборот, персонажи обрисованы лишь несколькими штрихами. Вот — очень умный мальчик, а вот — задиристый бунтарь, а вот — затюканный малыш, вот эта тетка — стерва без совести, а вот эта — садистка. И так далее. Но все равно это работает, в персонажах не путаешься, все вышли достаточно живыми.
В таком подходе к проработке действующих лиц есть что-то от сценария. И вот тут пришла пора поговорить о самом существенном плюсе «Института»: он получился просто до неприличия кинематографичным. Да, Стивен Кинг долго запрягает, экспозиция занимает примерно половину романа. А вот потом на читателя обрушивается абсолютный драйв. Один бежит, другие догоняют, третьи затаились и ждут. И все это дается с помощью параллельного монтажа эпизодов. Рассказ ведется то с одной точки зрения, то — с другой, то — с третьей. Читатель знает больше, чем герои, и это только усиливает напряженность. На вас вряд ли обрушится экзистенциальный ужас, которого всегда ожидаешь в романах Кинга, но от чтения вряд ли удастся оторваться, надо же выяснить, чем там все закончится, кто кого и как. В общем, отличный материал для современного сериала эпизодов так на восемь, где половина хронометража отводится расстановке фигур на доске, чтобы потом действие унеслось в стратосферу. Поэтому нет ничего удивительного, что сразу же после выхода книги были выкуплены права на нее, вроде бы готовится именно что мини-сериал. Понадеемся, что киношники избавятся от описанных выше проблем первоисточника и все улучшат.
«Институт» — роман политический. Да, мы понимаем, что тут про детей, опыты, всякую экстрасенсорику, но это не делает его основную идею поверхностной. Основной политический аспект, разумеется, не выражен в том, что автор ругает Дональда Трампа и превозносит Барака Обаму. Это так — мелочи, простим автору его мировоззренческие слабости, над ними можно разве что посмеяться. А вот основной идеологический вопрос, который ставит Стивен Кинг в «Институте», далек от сиюминутной повестки. Он, вообще, вечен. Мы знаем его, прежде всего, по Достоевскому, все эти рассуждения о слезинке ребенка, но в культуре он, конечно, всплывал и раньше. Должен ли отдельно взятый гражданин жертвовать собой ради своей страны? Или даже больше — ради человечества. Имеют ли право власть имущие отправлять на смерть людей, предполагая (исключительно только предполагая), что эта смерть будем всем на благо (кроме тех, конечно, кто умер)? В общем, оправдывает ли цель средства? Понятное дело, однозначно решить эти вопросы сложно, практически невозможно. В каждом конкретном случае надо учитывать достаточно много весьма неоднозначных входящих обстоятельств. И Стивен Кинг не спешит давать свой ответ. Точнее, он его дает, но чувствуется, что сам в нем сомневается. Потому что в романе речь идет не просто о выживании США, а о выживании всего нашего вида. При этом однозначно судить о реальной угрозе сложно, все построено исключительно на домыслах некоторых персонажей. Ну, думается, все уже стало понятно: детей мучают не просто так, а ради высокой цели, на самом деле дети тут герои. При этом происходящее ужасно: мучители заслуживают самой мучительной смерти. И кто тут прав, кто тут виноват? Автор стоит на стороне малых мира сего, молодых, нового поколения, у которого есть шанс перекроить мир. И, вообще, мир уже давно изменился, вот только власть предержащие этого не заметили. Но при этом вероятность того, что они правы, вполне себе значительна. Так что, Стивен Кинг не только развлекает, но и дает пишу для размышлений. И это опять же плюс данного романа. Увы, то, что казалось в 2019 году (именно тогда «Институт» был опубликован на английском) интересным таким упражнением для ума, всего через несколько лет стало гораздо актуальней. Читая сегодняшнюю новостную сводку, сложно отделаться от мысли, что Стивен Кинг что-то там почувствовал, уловил и выразил. Хотя это может быть исключительно моим личным обманом зрения.
«Институт» интересен еще и тем, что стал причиной некоего ожесточенного спора среди русскоязычных читателей Стивена Кинга. Точнее его причиной стала Галина Юзефович, которая принялась активно продвигать эту книгу как чуть ли не первое нормальное издание Кинга в наших палестинах. Мол, раньше Стивена Кинга позиционировали исключительно в качестве этакого Короля ужасов и публиковали исключительно под обложками с монстрами зубастыми, а теперь издатели, наконец, поняли, что работают с представителем большой литературы. Наверное, Галине Юзефович неизвестно, что еще в 2000-ом «Сердца в Атлантиде» были первоначально изданы в серии «Мастера. Современная проза», в которой издавались, например, Джулиан Барнс и Малькольм Брэдбери, а «Почти как «бьюик»» — в серии «Bestseller», в которой вы можете обнаружить книги Джона Фаулза и Йена Пирса. Так что, да — Стивена Кинга уже давно у нас в стране продвигают именно как практически современного классика. Помимо того, Галина Юзефович сообщила наивным своим читателям, что издатели впервые взяли для романа Стивена Кинга оригинальную обложку. Ну да, да, да, да, верно, такую штуку с «Под куполом» до этого не провернули. Изучение материала — это, конечно, не для глубокоуважаемого критика. Затем было много сказано, что вот, наконец, хоть какой-то роман Стивена Кинга вышел в хорошем переводе. Безусловно, Екатерина Доброхотова-Майкова — прекрасная переводчица, практически живой классик, и Екатерина Романова уже успела хорошо себя зарекомендовать, но говорить, что никто кроме них хорошо не переводил книги Стивена Кинга, — это, мягко скажем, погрешить против истины. Оценка перевода, вообще, дело очень даже субъективное. И да, в 1990-ых на русском было издано много просто ужасных переводов (порой вольных пересказов) Стивена Кинга. Но даже тогда случались прекрасные работы. В какой-то момент пришел Виктор Вебер и на долгие годы стал практически ведущим переводчиком всех новинок от Стивена Кинга. Переводы Виктора Вебера многие ругают, но назвать их непрофессиональными и чудовищными — это, знаете ли, перегнуть палку. В нулевых, вообще, была затеяна компания с заменой плохих (иногда немилосердно) переводов, на новые, без искажений, купюр и прочего. Все это делает просто смешным уверение, что «Институт» — первый добротно переведенный роман Стивена Кинга. Если это субъективщина, то не следует выдавать ее за объективное мнение критика. Если это пиар конкретного издания и переводчиц, то какой-то неловкий. Зато споров после этого случилось преизрядно.
Как нет идеальных переводов, так и нет, собственно, идеальных романов. Одним читателям что-то уж очень приходится по душе, а кому-то — и нет. Все, безусловно, упирается в конвенцию. «Институт» же, по-моему мнению, вышел середнячком со своим достоинствами и недостатками и точно не стал вехой в творчестве Стивена Кинга. Но прочитать его однозначно стоит, даже если вы не Постоянный читатель.
Во-первых, конечно, «Carrion Comfort» абсолютно точно нельзя перевести как «Темную игру смерти». А вот перевод названия, который использовался в первом издании этого романа Дэна Симмонса на русском языке в 1998 году, можно считать гораздо более точным и выразительным. Судите сами — «Утеха падали». Но коль уж, начиная с 2005 года, «Carrion Comfort» выходит у нас исключительно под заголовком «Темная игра смерти», в нижеследующем тексте будет использоваться именно он.
Во-вторых, есть расхожее суждение, что «Темная игра смерти» про вампиров. Мол, они просто энергетические, а не классические, к которым мы давно привыкли. Мол, Дэн Симмонс демонстрирует новый, неизбитый взгляд на один из базовых образов литературы ужасов. Да, безусловно, автор играет с разнообразными вампирскими клише, но монстры из его романа предельно далеки от пресловутых вампиров. И дело тут даже не в том, что они старятся и могут быть просто убиты или, вообще, умереть от какой-нибудь болезни. Важно то, что они даже не питаются своими жертвами. Да, для поддержания себя в хорошей физической форме они нуждаются в психической энергии, которая вырабатывается при определенных обстоятельствах. Не более того. Важнейшей характеристикой их Способности (так в романе — с большой буквы) является то, что они могут полностью подчинять себе обычных людей. Вампирами этих монстров называют именно те самые обычные люди, которые с ними столкнулись. И только потому, что не могут придумать лучшей аналогии. Так что, не про вампиров эта история, даже если их назвать энергетическими.
В-третьих, странно то, что «Темную игру смерти» относят к мистике. Да, природа Способности не до конца ясна, но по ходу развития событий находится вполне научное описание и объяснение ее проявлений. Более того, именно научный подход помогает героям понять, как же бороться с ней. Да, читателю может быть сложно во все это вникнуть, но это же не признак мистического повествования. Так что, да — вполне себе научная фантастика, пусть это становится ясно только в последней трети романа.
И название не то, и не про вампиров, и даже не мистика. Тогда как же охарактеризовать эту книгу? Попробуем вот так: перед нами динамичный (иногда даже слишком) конспирологический триллер с элементами боевика и научной фантастики. И если уж ставить во главу угла именно конспирологию, то следует признать — Дэн Симмонс написал эталонную вещь в данном сегменте художественной литературы.
Бывает порой вот так. Живет себе человек, никого не трогает, и вдруг берет и убивает соседа. С дикой жестокостью убивает. Расчленяет. А затем и на себя руки накладывает. И все потом удивляются: а ведь был же нормальным, что на него нашло? Криминальная сводка полна такими странными историями убийств и самоубийств. Про большинство широкая публика и не в курсе, сообщения теряются в общем информационном поле. Некоторые неожиданные убийства приковывают внимание общественности, так как связаны со знаменитостями. 22 ноября 1963 года в Далласе, штат Техас застрелили тридцать пятого президента США Джона Ф. Кеннеди, 8 декабря 1980 года в Ньй-Йорке опять же застрелили Джона Леннона, того самого из самой популярной рок-группы в истории человечества, 30 марта 1981 в Вашингтоне попытались застрелить Рональда Рейгана, сорокового президента США (дело закончилось для него благополучно). И таких примеров мы можем набрать множество. Главное сюжетное допущение в «Темной игре смерти»: а что, если за всем этим безудержным, алогичным, кажущимся немотивированным насилием стоят одни и те же лица? Что, если все эти случае взаимосвязаны? В романе Симмонса, конечно, взаимосвязаны (иначе и романа-то не было бы): всех этих убийц и самоубийц направляют некие обладающие поразительной Способностью люди. В начале романа мы и видим трех таких героев: двух женщин и одного мужчину. Они регулярно встречаются, чтобы поделиться рассказами о своих проделках, у них идет практически соревнование, ведь они играют вот в такую извращенную Игру (так в романе — с большой буквы). Тихая и милая предрождественская встреча уже через пару глав обернется началом подлинного кошмара, ведь наша троица далеко не дружна, в ней каждый готов убить каждого. Все это выливается в жуткую резню в маленьком южноамериканском городке. А потом и вовсе выяснится, что подобных монстров гораздо больше, причем они засели на самой верхушке власти. А что? С такой Способностью это выглядит логично. Противостоять же им будет горстка простых людей, который постепенно узнают все больше и больше подробностей о тайном клубе власть предержащих. Но как победить врага, если он в любой момент может проникнуть в ваше сознание и заставить сделать с собой все, что ему заблагорассудится? Как говорилось уже выше, способ справиться будет все-таки найден.
Дэн Симмонс написал роман с настоящими чудовищами. Находящиеся по ту сторону этики, не имеющие в себе ничего человеческого, они предстают перед читателями подлинным злом, чистым, дистиллированным. С ними невозможно договориться, ибо со львом, который может откусить тебе голову, не договоришься. Их невозможно понять, родившись со Способностью, они уже вышли за рамки нашего понимания. Никакая история о детских травмах и обидах не может оправдать то, что они творят. «Темная игра смерти» вышла в свет в 1989 году, тогда еще пользовались популярностью истории о таких вот монстрах, веяния толерантности еще не сделало чудовищ ближе к обычным людям. Позиция Дэна Симмонса проста: тварей надо убить. И группа обычных людей в романе и займется как раз именно этим: охотой на монстров с последующей их ликвидацией. Хотя в некоторых случаях монстры и сами разделаются с другими монстрами, у них же там не только Игра, но и борьба за еще большую власть. Понятно, что Способность — это метафора абсолютной власти и того, что она может сделать с людьми. Это сразу превращает «Темную игру смерти» в роман политический, но это как раз свойственно хорошим триллерам и жанру ужасов, вообще. Тем более, что любая конспирологическая фантазия тоже рано или поздно (скорее, рано) выходит на этот же смысловой уровень.
Очень раздражает, когда в романе ли, в фильме ли, в сериале ли говорится о некоем кошмарном зле, непобедимом и всякое в том же духе, но при этом главным героям, которые противостоят этому злу, все сходит с рук. Они — этакие бессмертные, избегают всех опасностей, выходят живыми из огня, всегда ловко придумывают способ обойти смерть. Наверное, Симмонса это тоже раздражает. В «Темной игре смерти» каждый под ударом. Автор не щадит никого — ни старого, ни малого. Любой новый персонаж может уже через пару страниц отправиться на тот свет. Постепенно, конечно, выделяется группа главных персонажей, которые стабильно выживают, но даже их участь до самого конца остается под вопросом. С одной стороны, это повышает уровень тревожности текста. Да и некоторого реализма, конечно. С другой — к постоянным смертям в какой-то момент привыкаешь и уже воспринимаешь их, как само собой разумеющееся. При всем том, что подобный подход выделяет «Темную игру смерти» из бесконечной череды кровавых триллеров, в которых на главных героях весит Сюжетная Защита, надо сказать, что идеального баланса автор все-таки не достиг. Было бы смертей чуть меньше, они вызывали бы у читателя больший эмоциональный отклик.
Множество персонажей позволяет Дэну Симмонсу рассказывать свою история с нескольких точек зрения. Это придает повествованию объем и добавляет саспенса, так как перед читателем строится максимально полная картина происходящего, в то время как ни один из персонажей не обладает подобной полнотой сведений. Что еще более приятно, так это то, что Симмонс не забывает ни про одну сюжетную линию. Те, кто знаком с другими его романами, знают, что порой Симмонс может многое не объяснить, более того — он вполне способен и вовсе забыть про некоторых персонажей. В «Темной игре смерти» все не так: даже мелочи играют значение, и если вы задаетесь вопросом, а зачем вот тут было то-то, а потом про это как бы забыли, не волнуйтесь и это ружье выстрелит, дайте время. То, что при всем огромном объеме романа, автор умудряется ни про что не забыть, не может не вызывать уважения. При этом он умудряется еще и провернуть вот такой фокус: читатель знает настолько много о действиях всех персонажей, что, вызвав эффект всезнания, легко о некоторых вещах умолчать, чтобы потом резко повернуть повествование на сто восемьдесят градусов. Дэн Симмонс применяет эту уловку всего один раз, потому она и производит надлежащее впечатление. Предупреждай об этом потенциального читателя, не предупреждай, но, думается, он все равно в финале сильно удивится. Так что, держите ухо востро, вдруг сможете не дать себя обмануть.
«Темная игра смерти» предельно кинематографична (как и многие другие романы Дэна Симмонса). То, что ее сразу не экранизировали, не удивительно, слишком уж огромный роман, слишком уж многофигурный. Да, толковый сценарист мог бы его ужать, убрать некоторые длинноты (при таком объеме абсолютно закономерные), но все равно уместить события «Темной игры смерти» даже в три часа было бы очень сложно. Но теперь-то, во времена победивших сериалов, абсолютно непонятно, что мешает ее экранизировать. Куда смотрит тот же «Netflix», или «HBO», ведь вот он — материал для потенциального хита?
Прежде всего, надо отметить то, что действие происходит в 1980-ых годах. Сейчас, когда мода на ретро, кажется, все растет и растет, стилизация под фильмы того периода является отдельным крючком, на который можно поймать зрителя. Вон, успех «Очень странных дел» — тому пример. В данном случае можно отдать дань уважения боевикам и триллерам (в том числе и политическим) того времени.
Американцы всегда знали толк в историях про тайны коридоров власти. А знаковые убийства XX века всегда привлекали их внимание. И того, и другого в романе Дэна Симмонса в избытке. В этом отношение он предельно американский. А тут до кучи еще и люди со Способностью. Сразу вспоминаются «Секретные материалы», в которых были не только НЛО, но и всякие тайные фракции в правительстве. Только у Дэна Симмонса ФБР не выступает местом, где могут работать хорошие люди. У него организацией с хорошими людьми оказывается Моссад.
Уже говорилось, что «Темная игра смерти» — роман динамичный. В нем найдется множество погонь и перестрелок, которые могли бы эффектно смотреться на экране (пусть и малом).
Если же смотреть на персонажей, то опытный современный продюсер должен просто прослезиться от радости. В роли плохишей выступают сплошь белые, которые еще и являются носителями устаревших норм и правил. Тут вам и уроженки Американского Юга, которые афроамериканцев за людей не считают, и уцелевший после Второй мировой войны фашист, и голливудский продюсер с замашками Харви Вайнштейн. Сейчас, когда образ Другого в массовой культуре стремительно переосмысляется, персонажи с такими маркерами идеально подходят на роль злодеев. С другой стороны у нас переживший в юности концлагеря старик (возрастное разнообразие), чернокожая девушка, мстящая за отца (этническое и гендерное разнообразие), обитатели черных кварталов (опять же этническое разнообразие). Все они как раз за доброе и хорошее. Да, им помогают и белые, но их роль поменьше, чем могла бы быть. Если не знать, что Дэн Симмонс писал этот роман в 1980-ых, вообще, можно подумать о конъюктуре. Но мы-то знаем, и это знание позволяет понять, что в «Темной игре смерти» автор фиксирует важные для своего времени политические и социальные проблемы, что сегодня лишний раз указывает на то, что ничего на пустом месте не случается. Правда, тут хочется ввернуть саркастичное замечание, что среди положительных персонажей не сыщется ни одного гомосексуалиста, хотя подобные лица есть в романе, просто они-то как раз на стороне плохишей. Ну, уж с этим сценаристы легко справятся при адаптации для современного зрителя.
Вот и остается удивляться, что экранизация «Темной игры смерти» так пока и не появилась. Возможно, она и случится, надо только подождать.
Тем не менее, «Темная игра смерти» вызывает противоречивое впечатление. При всех своих плюсах — интересное фантдопущение, динамичное повествование, продуманный сюжет, многочисленные живые герои, глубокое такое погружение не только в реалии 1980-ых, но и в реалии времен Второй мировой войны, — у нее есть и минусы. Порой роман может показаться затянутым (особенно во второй книге; кстати, текст поделен на три книги, и вот эту вот трехактную структуру Дэн Симмонс выдерживает идеально); некоторые эпизоды утомляют; перевалив через середину, к постоянным смертям персонажей привыкаешь; есть откровенно нереалистичные эпизоды. Все-таки идеальные романы такого объема редко встретишь. При этом неоднозначность текста позволяет спорить о прочитанным, на что-то посмотреть под другим углом, подумать о том, что можно было бы сделать лучше. Все перечисленное лишний раз доказывает, что «Темная игра смерти» цепляет и не оставляет равнодушным. А это ли не знак качества? У Дэна Симмонса получился колоритный, неоднозначный, местами спорный роман, попробовать прочитать который должен каждый любитель триллеров. В любом случае, будет любопытно. А если зацепит, то еще и интересно.